Рассказ об английской глубинке

Рассказ об английской глубинке

Начнём его с описания микроскопического городишки под названием “Crewe” (читается «кроуи», а по-русски «крю»), куда меня недавно занесла нелёгкая.

Крю – это набор одно-двухэтажных домов и бензоколонок, с Макдональдсом, вокзалом и привокзальным отелем. Набор этот не очень-то разнообразен. Заспанные, немного запуганные жители, полоумные старушки, пугающиеся фразы «где здесь у вас вокзал?», сразу розовеющие от этой же фразы круглолицые девушки-блондинки, часто попадающиеся на пути нетронутые черешневые деревья... Ну вот, собственно, и всё описание.

Рано утром я вышел из дома любезно приютившей нас с другом семьи родственников его подруги, и направился в провинциальный город под названием Chester (читается как пишется: «честер»), где, как мне сказали, есть люди, а значит, и уличные музыканты, коим являюсь и я.

Пригородный поезд. Он состоит из трёх вагонов. Я нашёл здесь два туалета, может удастся в них спрятаться от кондуктора. Из Лондона в Крю я приехал зайцем. Три часа на поезде со скоростью километров в 150 или 140. Мы с Ромкой сели так, чтобы смотреть в разные стороны вагона, и когда засекали приближающегося кондуктора, я уходил в туалет. Сидел там, читал себе. Сэкономил таким образом кучу денег. Может быть, так можно путешествовать по Англии?

По Англии в туалете

записки пассажира

Как вам название?

Мой поезд заполняется. Через проход от меня сели четыре некрасивые девушки-подружки. Понять, о чём они говорят, очень сложно – местное произношение не имеет ничего общего с оксфордским произношением моей школьной учительницы английского. Подошёл пожилой падре в пиджаке, специальной рубашке без воротника и шляпе. Выгнав одну из девушек (она пересела на пустое место), он положил было свой древний рыжий дипломат на кресло, но позвал её обратно, а сам сел на свободное. Напротив меня – девочка лет трёх-пяти. Одной рукой держит медвежонка, другой задирает свою юбчонку, показывая всем разноцветные трусики. Рядом – мама, она поправляет ей юбчонку. Четыре английских парубка в брюках и светлых рубашках навыпуск стоят в тамбуре – им не хватило места. Жду кондуктора. Надо умудриться его заметить, успеть встать и выйти в туалет. Вряд ли это получится – я сижу спиной к началу вагона.

Поехали! За окном – зелень. Заборы, домишки, бурый кирпич. Вот теперь – поля, деревца, коровки. Я придумал – буду оглядываться, якобы чтобы смотреть в окно, авось так засеку кондуктора.

Я – заяц

Состояние зайца – спокойно-сосредоточенное. Заяц работает – он активно думает. Как едут обычные пассажиры? Они скучают. Они не знают, чем заняться. Как едет заяц? Ему не до скуки. Ему интересно. Он работает и получает за это деньги.

Девочка напротив меня показала трусики маме. Оказалось, у неё надето двое трусиков. «Забыла снять старые!» - рассмеялись они. За окном – холмы, покрытые лесом, в отдалении – посёлки. Едем уже минут двадцать. Осталось совсем немного. Пойти, спрятаться в туалет?

Chester

Билеты проверяли на выходе из вокзала. Проход метра четыре в ширину был перекрыт двумя дедушками в зелёных пиджаках. Если нет билета – идёшь обилечиваться к третьему дедушке за столом чуть дальше в коридоре. Я достал мобилу, и, имитируя важный разговор, очень медленно подошёл к дедулям, потом встал как бы в очередь за билетом к третьему дедушке, потом остановился – контролёры на меня посмотрели, но не решились оторвать от телефона. Я очень медленно вышел из вокзала.

На главной пешеходной улице города – столпотворение. Плотный поток народа движется в одну сторону. «Что здесь происходит? - спрашиваю у краснолицего продавца пистолетов, стреляющих мыльными пузырями, - это нормально у вас – столько народу?» - «Нет, сегодня просто скачки и все на них спешат.»

Англичане бегут на скачки. Это зрелище. Дамы все в платьях, часто при шляпках. Джентльмены чаще всего в пиджаках. Попадаются группки в маскарадных костюмах. И все бегут в одну сторону. «Ну что, - думаю, - авось чего дадут?» Я расчехлился и поиграл для пробы минут пятнадцать. Одна женщина сдуру дала мне фунт, а так – народ не вёлся. Место не удачное – слишком шумно. Я пошёл дальше.

Chester Cathedral –

это вариация на тему Парижской богоматери, причём довольно большого размера. На входе написано:

Вход в собор бесплатный.

Не забудьте пожертвовать 3 фунта.

Внутри – красиво: готические колонны, своды довольно высокие, вот только потолок плосковат. Играет орган. Душевное настроение – умиротворённое. Не вру: http://www.chestercathedral.org.uk

Ди –

это честерская речка с живыми берегами. Восточный, крутой – с ивами, камышом и особняками. Западный, пологий – с набережной. По речке плавают лодочки, и прогулочные катерки. На набережной – круглая беседка, в ней – седовласый духовой оркестрик с бойким пляшушим старичком-дирижёром. Идиллия. Женщины обходят слушателей, сидящих на скамейках и собирают пожертвования на оркестр.

Скрипач

Вечереет. Лежу на травке у развалин древнего римского амфитеатра. Весь день гулял по городу. Видел скрипача, играющего на пятиструнной электроскрипке. Он пользуется разными электронными эффектами, накладывая повторяющиеся мелодические фигуры друг на друга. Получается один большой канон. Всё это звучит как оркестр, производя благоприятное впечатление на публику: диски берут нарасхват, да и монетами его просто засыпают. Здесь, в Честере, есть два-три места для уличных музыкантов, они конечно же заняты. Мне их не уступили. Скрипач живёт в Ливерпуле, но играет здесь – там власти запретили ему продавать свои диски (вот его сайт: www.muntfish.com/alleyne-johnson). Прошло с полчаса. Я проснулся. Сквозь сон слышал крики молодёжи в мою сторону: «Смотрите, какая у него интересная тележка! (это о моей рыночной тележке с кларнетом и колонкой внутри, стоящей рядом на травке)» Пойду дальше.

Война

Я вышел на прилегающую к главной улицу, расчехлился, и заиграл. Мимо меня проходили пьяненькие группки англичан, возвращающихся со скачек. За час накапало фунтов пятнадцать-двадцать. В это время на главной пешеходной улице заканчивал играть индейский фольклорный ансамбль, состоящий из двух индейцев в шляпах, с флейтами пана в зубах, и гор аппаратуры по бокам. С каждой минутой прохожие становились всё более пьяными. Как только индейцы покинули своё насиженное за целый день место, я занял их позицию у стоящего на постаменте каменного столба.

Солнце клонилось к закату, народ резко пьянел, я начал играть. Пьяные честерцы приплясывали и подбрасывали фунты. Я заиграл свинг Глена Миллера. Началась дискотека. Подгулявшие молодые английские ребята в пиджаках стали беситься передо мной. Присоединились разгорячённые дамочки в шляпках и открытых платьях. Их кавалеры стали бросать к их ногам монеты. Особо горячий паренёк сделал мостик передо мной. Песня кончилась. Аплодисменты, крик, фунты. Так продолжалось минут пять-десять. Потом я заиграл медленную песню, и они вроде рассосались. Я перевёл дух. «А что, - думаю, - может случиться? Всё-таки это европейцы. Да и вон, неподалёку, двое полицейских в своих конических шлемах стоят...»

Я опять заиграл Глена Миллера. Полицейские ушли. Подошла новая компания и начался новый бардак. Парни танцевали брейк данс крутясь на головах прямо на мостовой. Пьяница повернулся задом ко мне, загнулся и принялся им вилять. Потом проделал тоже самое с пьяной дамочкой, сразу сымитировавшей активного гомосека. Я играю. С меня сдёрнули шляпу. Я её насилу спас и спрятал в тележку. А деньги – сыплются рекой! Народ бесится. «Чаттануга чу-чу!» - ору на кларнете я. Особо бойкий солист схватил мою тележку и давай в танце её катать перед собой. Пришлось спасать и её. Ребята притащили откуда-то пластмассовые оградки для дорожных работ, и стали их крушить. Потом передумали, и стали меня ограждать. Вокруг меня возвели два ряда заборов. Вдруг один круглоголовый здоровячок врезает в челюсть другому круглоголовому здоровячку. Тот валится без сознания. Я делаю потише, потише, и вырубаю музыку. Упавшего обступает народ. Я быстро начинаю собираться. Паренёк лежит без чувств. Вот так, один удар – и всё. В кино бы он наверное сразу же вскочил и вступил бы в получасовой поединок с противником. Я собрался, подошёл посмотреть. Беднягу положили на бок. Изо рта кровища льётся, он орёт чего-то. Мне говорят: «Вы случайно не видели, что здесь произошло? Нам нужны свидетели.» Я стал тихонько пятиться. Прошло минут десять. Ни амбуланса, ни полиции я не видел. Смеркалось. Обгоняя шатающихся жителей города Честер я нашёл вокзал, сел в поезд и поехал домой.

Забор

Дома мне сказали, что я счастливчик – легко отделался. Оказывается, в Англии существует специальная полиция для футбола и соревнований. А после матчей все сидят дома и не дай бог не тому болельщику зайти не в тот бар. Хорошо, что они меня оградой обнесли... А заработал я за эти кровавые полчаса примерно тридцать фунтов.

Провинция

Чем меньше по размеру город, тем люди открытей и отзывчивее – в Лондоне с меня ни разу не снимали шляпу во время игры, и не вытворяли таких фокусов, как в Честере. В большом городе никому ни до кого нет дела – нет смысла обращать внимание на того, кого больше никогда не увидишь. Маленький же город диктует другое поведение: люди более приветливы и любознательны друг к другу: «Ой, посмотрите на него! Как вырядился! Что, дурак?» Должность городского сумасшедшего, прогуливающегося по людным местам с бубном в руках и абажюром на голове возможна только в населённом пункте размером менее чем в миллион жителей. В большом городе, надень ты на себя хоть пять абажюров, всё равно этого никто не заметит. Помню, Лондоне я видел одну странную дамочку. Зашла в вагон метро, в огромной соломенной шляпе, со странной сумочкой в руках, с лицом, выкрашенным в белый цвет, и с нарисованными на нём огромными красными губами. Пассажиры только слегка покосились на неё из вежливости, и всё. Или, помню, тоже в метро. Зашёл странный, толстоватый, неопрятно одетый старичок с одной рукой почти по локоть в штанах. Всю дорогу не вынимал её из джинсов. Не знаю, чего он там такого интересного нашёл, но народ тоже почти не обратил на него внимания. Что было бы, случись такое в Крю или в Честере? Звание городского сумасшедшего было бы моментально торжественно присвоено им и закреплено на веки.

Английская глубинка отличается ещё и расовым составом. Чётко пребладает белый цвет кожи, и кругло-квадратное строение лиц. Ни тебе индусов в чалмах, ни их жён в сари, ни тебе вежливых японокитайцев, ни смуглых турков и турчанок, ни шоколадных негров африканских или карибских. Ни бразильцев, ни армян, ни арабов, ни филиппинцев, никого!.. Одни блондинки на улицах! Скучно!

Огородники

На следующее утро мы с Ромкой опять оказались в сельской местности. Смотрим, забор из кустов. Домик. Возле него толстая веснусчатая девушка. «Привет, - говорим, - ты что здесь делаешь?» Она пролаяла что-то на непонятном местном английском диалекте и показала рукой в избушку.

В горнице мерзко пахло удобрениями. Я увидел стеллажи с семенами и огородным инвентарём, прилавок, и трёх-четырёх беседующих дедушек и бабушек. «Здравствуйте, - говорит Ромка, - мы туристы, нас заинтересовала ваша избушка. Что это такое?» Ребята принялись нам бойко рассказывать, что здесь у них огородническое товарищество. Кусок земли метров 80 на 80 поделён на делянки. Каждый участок арендует отдельный огородник, платит за это чисто символическую сумму, и извращается на нём как может.

- А можно посмотреть? – говорим , - мы тоже огородники, у нас в Москве это называется «дача».

- Конечно!

Пожилая леди по имени, скажем, Джейн, вызвалась нас сопровождать.

- Грейт! – говорим, - какая тучная картошка! А что вы с урожаем делаете потом?

- Ну, продавать нам его нельзя. Ягоды иногда кушаем, а в основном, всё выбрасываем.

- Как это? А зачем тогда работать?

- Для удовольствия.

На каждой делянке – свои прибамбасы: у кого-то всё увешано CD-дисками, они сверкают на ветру, отпугивая всё живое. Владелец другого участка, простодушный дед в панамке, на все прутики и столбики, проддерживающие кустики, надел пластиковые флакончики. Все грядки у него ощетинились прутиками с белыми флакончиками из-под лекарств на них.

- Зачем это? – говорим.

- Чтобы глаза не повредить, когда наклоняешься.

- Так вы же всё равно в очках!

- А вдруг кто в гости придёт!

- Логично! - говорим, - Ух ты, какая у вас тут клубника славная выдалась! А какой это сорт?

- Ну, вот такой-то.

- А у нас в Москве есть вот такие-то сорта! (Ромка на ходу придумал пару названий) Особенно хорош сорт под названием «Королева Москвы». А ваши сорта как? Не кислят?

- А вы попробуйте!

Мы принялись дегустировать хозяйскую клубнику. Потом перешли на малину, смородину и крыжовник. В процессе дегустации, чтобы развлечь деда, мы сыпали рецептами джемов и варений, и на ходу придумываемыми способами борьбы с тлёй. Таким же образом мы сняли пробу ещё с нескольких английских делянок. Идём дальше.

- Смотри, - говорю я Ромке, - какая делянка интересная - вся засажена розами и над каждой укреплён колпак на столбике. И ведь не поленились! Это же сколько пластиковых бутылок надо было на колпаки извести!

- Скажите, - обращаюсь к хозяйке, - а зачем это?

- Это защищает розы от солнца, - отвечает огородница, - а так же от дождя и других неблагоприятных погодных условий.

Мы похвалили женщину за находчивость, зашли в избушку и попрощались с огородниками. Когда мы вышли за околицу, нас обогнал на мерседесе знакомый дед-огородник. Мы помахали ему вслед.

Рыболовы

А вечером мы посетили ещё один сонный английский городишко. В нём были:

Лобное место с памятной колонной на постаменте в три ступеньки. Вокруг – белые домики с остроконечными крышами и чёрными балками в стенах, образующими чёрно-белый решётчато-диагональный рисунок. В домиках – пабы. Перед ними на скамеечках за столами – деревенская молодёжь с пивом. Рядом –припаркованные молодёжные открытые ягуары и мерседесы. Довольно большая готическая церковь, кое-где позеленевшая от мха. Она окружена каменными плоскими покосившимися надгробиями – это кладбище. В церкви на скамеечках человек восемь старушек и мудрый падре, медленно и с паузами рассказывающий про «того самого парня, Иисуса».

Мы пошли дальше вдоль реки. Смотрим – пруд сквозь заросли виднеется. Лилии, гуси, рыбаки. Дороги к нему мы не нашли, поэтому пришлось преодолеть заборчик с колючей проволокой и кустами. Смотрим, действительно пруд. Лилии, ивы, гладь воды, тишина. Вдоль берега через каждые десять шагов – специальные пронумерованные помостики. На них сидят рыбаки. У каждого – целая фабрика специальных приспособлений. Всяческие удилища, огромные сачки для выловленной рыбы, на специальных столиках с ячейками – шевелящаяся разноцветная наживка. «А где же вёдра с наловленными сазанами, карпами и карасиками? - говорю, - давай узнаем! И пусть покажут размер своей рекордной рыбины!» Подходим к рыжему краснорожему мужичку. Он положил удилище на специальные подпорки и сидит себе в шезлонге, отдыхает.

- Ну как, - говорим, - клюёт?

- Да, клюёт помаленьку.

- И давно вы тут сидите?

- Часа четыре уже, с утра тут было занято – соревнования были...

- Ну и поймали что-нибудь?

- Поймал.

- Покажите!

- Так я обратно всё выпустил.

- Как выпустил? Почему?

- Потому что нельзя!

- Нельзя?

В это время у молодого парня, сидящего на противоположной стороне пруда заклевало. Он вытянул из воды рыбку, подцепил сачком, снял с крючка, подержал в руках, улыбнулся и выпустил обратно.

- Блин, - говорю, - зачем же вы тут сидите тогда?

- У каждого свои причины. Я, например, спасаюсь от жены.

- И вы, наверное, за это ещё и платите?

- Ну, тут рыболовное товарищество, для членов это недорого, а для остальных это стоит пять фунтов в день.

- И что за соревнования у вас проходят?

- Кто больше рыбы выловит за час. На прошлой неделе я был чемпионом, поймал во-от такого карпа!

Рыбак развёл руки в стороны. Тут его поплавок задёргался и ещё одна рыбка побывала в руках человека.

- Да-а!.. Тут у вас, видимо, каждая рыбка была когда-нибудь поймана! – заметил я.

- И неоднократно, - добавил рыбак, насаживая новую наживку.

Мы пошли дальше.

- Эти рыбаки утратили смысл рыбалки, - говорю я Ромке, - они ловят, чтобы развлечься. Скоро они забудут, для чего вообще нужна рыба.

- Так же и мы утратили смысл жизни. Мы живём просто для развлечения.

- Или чтобы сбежать от жены!..

Мы рассмеялись.

В заключение

мне сказать нечего, поэтому я просто напишу об этом, чтобы как-то затормозить разогнавшегося читателя, и поставить жирную точку. Вот такую:

На главную страницу